Впервые я услышала ее в детстве. Наряженная в китайское платьице я увлеченно забивала гвоздь в дощечку. «Ты же девочка!» - сказала мне бабушка и попыталась усадить за куклы. Но кукла у меня была всего одна, подаренная бабушкой, кукла просидела всю свою жизнь на полке вверху. Я не понимала, как можно с ней играть. Бабушка предложила сварить кашу из песка в маленькой кастрюле. Я протестовала, утверждая, что каша из песка несъедобна. Бабушка объяснила, что это понарошку, и песок жевать будет кукла, но не-по-настоящему, а гипотетически. Мой нежный детский мозг не мог осознать, как можно понарошку жевать песок, думая, что это каша, о чем я и заявила. «Ты же девочка!» рассердилась бабушка, - девочки должны кормить куклу. Я не хотела кормить куклу, я хотела конструктор и пластмассовый пистолет, стреляющий шайбочками.

«Ты же девочка!» - говорили мне, а я запускала по полу паровоз, внутри которого пряталась большая такая батарейка, квадратная. Я купила ее в отделе электроники и правильно поставила в недра паровоза, не забыв поскрести контакты по совету отца – паровоз был старый и перепал по наследству, так что контакты могли попортиться.

«Ты же девочка!» говорила мама, завидуя, что дочка ее подружки сшила для своей барби крохотный байковый халатик, пройдясь двойным швом подбивая низ, изящно вышив кармашек розочками и часами обшивая поясок. Мне были выданы лоскуты и велено сшить подобный. Недолго думая, я прорезала в лоскуте дыру, согнула пополам и перевязала тесьмой, получилась рубаха. «Ты же девочка!» - сказала мама, расстроившись.

К тому времени необходимость быть как девочка, как все, меня доводила до белого каления. Девочки, которых я видела во дворе или в школе, были вредные, сплетничали, кормили бесчисленных барби песком в углу двора и обижались. С пацанами было проще – можно было заниматься такими интересными делами, как бегать, лазить в зарослях реки, куда строжайше запрещалось ходить, подбирать всякое говно вроде железок, пробок, пачек от сигарет, играть во вкладыши, пулять из трубочек с напаличником бузиной и рябиной, прятаться в разбитой тачке, догнивающей во дворе и т.п. «Ты же девочка!» - говорила мама, когда я просила надеть штанишки, а не китайское платье. Я не оправдала надежд – и никогда не сидела в углу двора с полной кастрюлькой песчаной каши.

«Ты же девочка!». Я побрила голову машинкой для стрижки волос. Наверное, с остатками волос я утратила первичные половые признаки, засевшие в стереотипах родственников. Я была бы идеальным ребенком, будь я покрашена в блондинку, одета в костюмчик и часами сплетничающая о подругах и шмотках. «Ты же девочка!» говорит мать в укор отсутствия интереса к шмоткам. «Ты же девочка!» - когда я не хочу слушать, с кем изменяет мужу дочка маминой подруги, перешедшая от халатика к другим играм.

Иногда я и сама вспоминаю, что я девочка, особенно, стоя раком под столом в офисе и засовывая провода в системный блок. Могла бы и прижать руки к лифчику, сделать ротик буквой "О" и сказать «ой мальчики он сломааааался!». Конечно же, я девочка, хотя и не такая, как основная масса девочек с кастрюльками песка. Я не буду меньше девочкой даже выкрикивая "СУКА!" когда не бьют по воротам из такой опасной и удачной позиции, или стоя с перфоратором и фигача бетонную стену, чтобы забить в дырочки деревяшку или пластмассовую херовину и завернуть шуруп. Я не собираюсь что-то надевать или как-то особо себя вести только от того, что кто-то считает нормой делать так, а не как хочется. Никакие стереотипы не заставят меня насиловать себя ради общественного мнения, что "так надо", потому что ты - определенный персонаж, вписывающийся в конкретные рамки, которым должен строго следовать. Уж как нибудь без каши из песка.

(с) suok